Александр Монастырский: «Все болезни – от инфекций»
Старейший воронежский инфекционист – о правилах сосуществования с миром вирусов и бактерий
Мы живем в невидимом мире микробов, и он не менее интересный, чем окружающий нас видимый. Эти два мира тесно и драматично взаимосвязаны. Александр Монастырский, воронежский врач-инфекционист с 1974 года, наверное, знает больше других об этой взаимосвязи. С 1987 года до начала 2020-го он возглавлял областную инфекционную больницу.
В интервью «Вестнику долголетия» Александр Монастырский рассказал, как в «инфекционном зеркале» Воронежской области, страны и мира отражается наша повседневность с прошлого века до нынешних дней, как Воронеж и воронежцы сосуществовали с различными инфекциями в разные периоды и чему призваны научить нас уроки нынешней пандемии.
– Александр Аврамович, почему вы выбрали опасную и, прямо скажем, не самую престижную в медицине профессию – врача-инфекциониста?
– Моя тетя работала фтизиатром в Ялте, и все каникулы я проводил у нее. От нее же у меня остались замечательные довоенные учебники. В первую очередь – «Инфекционные заболевания» профессора Николая Розенберга. Из них я узнал, что до конца 18 века никакого гриппа в мире вообще не было, а люди болели инфлюэнцей. И только потом эти цикличные лихорадки выделили в отдельную группу болезней и назвали гриппом. Тогда меня это сильно увлекло, и я решил поступать в мединститут. Но саму специализацию выбрал все-таки благодаря моему профессору Михаилу Зейтленку уже в воронежском меде. Он вел инфекционный кружок. У нас у многих тогда был крен на науку. Нашим НСО руководил перспективный ординатор Эдуард Кошуба – будущий профессор, ректор Тюменского меда. Вот под руководством Кошубы и Зейтленка я стал изучать, как меняется печень крыс, инфицированных гепатитом. Это была моя первая научная работа. В интернатуре я оказался единственным, кто посвятил себя инфекционным болезням. А проходил интернатуру в своей потом родной областной инфекционной больнице (но тогда она была еще городской).
После интернатуры по распределению поехал в Нижнедевицк. В селе Ольшанка была участковая больница с инфекционным отделением. Работал там инфекционистом, стал главврачом этой сельской больнички и продолжал лечить и как инфекционист, и даже как хирург – зашивал сельчанам раны. А потом перешел в Нижнедевицкую районную больницу – заведующим инфекционным отделением, заместителем главврача по лечебной части.
Ну а если говорить глобально, то остановился в итоге на профессии инфекциониста потому, что она по своему внутреннему настрою очень оптимистичная. В наше время все инфекционные больные в основном выздоравливают при условии постановки точного диагноза, определения этиологии заражения и правильного лечения. Лечишь всегда точно, направленно и с хорошей перспективой. И вообще говорят, что все болезни от инфекций. А те, которые якобы не от инфекций – значит, достоверная их этиология еще не установлена.
– Гораздо популярнее суждение, что все болезни от нервов. Неужели все-таки от инфекций?
– Судите сами. Вот, например, одно время считалось, что гастриты и язвы желудка – это исключительно терапевтический профиль. А потом австралийские медики Барри Маршалл и Робин Уоррен получили Нобелевскую премию за открытие бактериальной природы гастрита, а также язвы желудка и двенадцатиперстной кишки. Этот возбудитель – хеликобактер. У пневмонии также инфекционная этиология. Вирусы вызывают поражение нервной системы. И то, что к циррозу и раку печени приводят вирусные гепатиты, что вирус герпеса может вызвать лимфому, а вирус папилломы человека – рак шейки матки, тоже уже давно известно. Уже появилась версия о вирусном происхождении атеросклероза. Много еще не изученного, но новые инфекции мы открываем каждый год.
– Сейчас в публичном пространстве все больше дискуссий об иммунитете как принципиальном факторе в различии состояний человека между инфицированием и болезнью. То есть при хорошем иммунитете можно заразиться, но не заболеть?
– На самом деле эти дискуссии начались еще в позапрошлом веке. Роберт Кох, открывший туберкулезную палочку и холерный эмбрион, работал в Берлине. А рядом, в Мюнхене, в это время работал профессор, основоположник экспериментальной гигиены Макс Петтенкофер. И когда Кох открыл холерные эмбрионы, Петтенкофер усомнился, что эти эмбрионы могут вызвать холеру. Доказывал, что это полная ерунда. Попросил Коха, чтобы тот прислал ему из Берлина этих самых эмбрионов – возбудителей холеры, «в чистом виде», в пробирке. Когда это произошло, Макс Петтенкофер сначала публично выпил стакан с содой, чтобы нейтрализовать желудочную кислотную среду, которая могла бы убить этих эмбрионов. А затем выпил все содержимое из присланной пробирки. Притом что холера уже вовсю бушевала в мире, унося миллионы жизней. Но выпив пробирку с холерой «в чистом виде», ученый-гигиенист действительно не заболел. И так он остался на позициях всесторонней гигиены как основы крепкого здоровья, продемонстрировал, что далеко не каждый человек восприимчив к инфекциям.
Палочка Коха, которой инфицировано большинство россиян, дает запуск развитию туберкулеза в случае сбоя в иммунитете. Идея Петтенкофера – соблюдать гигиену и укреплять иммунитет – гораздо важнее, чем держать человека в стерильных условиях, защищая от самого попадания инфекции в организм.
– Какие самые опасные инфекции случались за время вашей работы?
– Бешенство, менингококцемия, лихорадка Конго-Крым – все это сопровождается высокой смертностью и большим риском заражения медработников. Также в нашей области были тяжелые случаи сибирской язвы, туляремии, тропической малярии. Малярию воронежцы привозили из Индии и Африки после укуса комаров. Мы боролись за жизнь этих людей, но для окружающих болезнь опасности не представляет. Также случались критические вспышки кишечных инфекций. Помню, одна такая была в детском интернате в Анне, и мы разворачивали госпиталь прямо на базе интерната. Только самых тяжелых детей увозили в райбольницу. Заражение от мышей геморрагической лихорадкой с почечным синдромом тоже было очень опасным. И, конечно, N1H1, свиной грипп, в 2009 году в регионе был тяжелым, с высокой летальностью пожилых, молодых людей, беременных женщин. Вся наша инфекционная больница, все пульмонологические отделения в других стационарах были перегружены. В реанимациях людей переводили на ИВЛ. Штамм свиного гриппа оказался очень близок штамму «испанки» в начале прошлого века. Эпидемия свиного гриппа в регионе была более серьезной и смертельной, чем нынешняя ситуация с коронавирусом. И при вспышке дифтерии все было серьезнее.
– Что бы вы как инфекционист посоветовали воронежцам в наше неспокойное время?
– Вести здоровый образ жизни, позитивно относиться ко всему вокруг и не паниковать. На протяжении нескольких тысяч лет у человека формировалась иммунная система. С открытием антибиотиков в 1945 году человечество к тому же стало успешно побеждать бактериальные инфекции. В России практически полностью победили оспу, малярию, брюшной, сыпной тиф. Значительно сократились бактериальные кишечные инфекции – дизентерия и сальмонеллез. Остаются только спорадические «завозные» случаи. Сейчас на повестке – вирусные инфекции, но и в их лечении за последние годы произошел прогресс. Вот уже два года как пациенты с вирусными гепатитами С при правильно подобранной новой терапии полностью выздоравливают.
Появились эффективные противовирусные препараты против гриппа. Но вот с бактериальными инфекциями бороться все сложнее из-за бездумного употребления антибиотиков буквально по каждому чиху и их свободной продажи. В результате в окружающей среде все больше микробов, устойчивых к антибиотикам. Уже появился туберкулез с множественной лекарственной устойчивостью (МНЛУ). Такой «окрепшей» в новых условиях палочкой Коха может заразиться любой, а на лечение туберкулеза с МНЛУ у фтизиатров уходит гораздо больше времени и средств. Поэтому еще один совет: никакого самостоятельного лечения антибиотиками. Заболели – сразу к врачу.
– Какой опыт каждому из нас нужно вынести из нынешней эпидемии коронавируса?
– Ситуация с распространением коронавируса очень тревожная, но надо все время помнить и об угрозе заражения другими опасными инфекционными заболеваниями, «не отпускать вожжи». Остается критической статистика смертности и от сердечно-сосудистых заболеваний. Так что надо думать не только о коронавирусе, а именно сейчас позаботиться о себе комплексно. Очень хорошо, что ситуация с распространением коронавируса в нашей стране оказалась под таким жестким контролем, и в здравоохранение из бюджета области и страны сразу же начались новые финансовые вливания. Но плохо, что люди только сейчас начинают приучать себя к самым насущным мерам профилактики: тщательно мыть руки и все принесенные пакеты-продукты после улицы, протирать свои гаджеты, выключатели, дверные ручки и другие поверхности. Но это ведь та самая рутина, которая призвана спасти не только от коронавируса, но и от многих других вирусных и бактериальных инфекций, от гельминтных инвазий – от всего того, что никуда не делось и по-прежнему представляет угрозу. И носить маску в разгар любой эпидемии в скученных местах – тоже часть культуры. Но много ли людей в масках вы видели все эти годы в разгар гриппа и ОРВИ? Многие ли протирали свои сотовые телефоны, придя с улицы? Были бы мы к этой культуре приучены заблаговременно, такого стремительного распространения коронавирусной инфекции сейчас бы не произошло. В общем, новый вирус призван оздоровить наше общество – наши приоритеты, нравы, культурные ценности. При всей нынешней вынужденной разобщенности людей, регионов, стран мы все в итоге должны выйти из пандемии более интегрированными и сплоченными в науке, медицине и правильных личных коммуникациях.
Наша справка
Александр Аврамович Монастырский,
врач-инфекционист.
Родился 10 октября 1951 года в Куйбышеве. Когда семья вернулась в Воронеж на родину отца, учился в школе №38.
В 1968 году поступил в Воронежский медицинский институт.
В 1974 году начал работать врачом-инфекционистом.
В 1987 году назначен главным врачом Воронежской областной клинической инфекционной больницы, главным инфекционистом области. В этой должности проработал до конца 2019 года.
С 2020 года на пенсии, увлекся живописью и перечитывает любимых писателей – Булгакова, Вересаева, Куприна, Чехова, Бабеля.
Имеет двоих сыновей, пятерых внуков
